Там, где вызывали огонь на себя. Повести и рассказы - Михаил Папсуев

Фашисты подошли уже к Москве. Фронт «уплотнялся», и советским подразделениям вырваться из окружения становилось всё труднее. Сеща оказалась ближайшей базой тяжёлых бомбардировщиков немцев для бомбёжки Москвы.

Кадровые военные из окруженцев оказались у руководства партизанскими отрядами. С конкретными задачами через линию фронта в леса стали забрасываться хорошо подготовленные для партизанских действий люди, оружие, боеприпасы, радиосредства и т. д.

Очевидно, одной из важнейших задач им ставилась задача парализовать работу аэродрома в Сеще, фашисты берегли его как зеницу ока, что со всей правдивостью и показано в кинофильме «Вызываем огонь на себя».

К лету 1942 года немцы вынуждены были в районе брянских лесов держать значительное количество войск. Они, чтобы уничтожить питательную среду партизан, выжгли все хутора и почти все сёла. На границе Брянской и Смоленской областей были сожжены так же такие населённые пункты, как Барковичи, Прища, Малаховка, Алексеевка, Тросна, Деньгубовка и многие др. Но оставили целыми крупные сёла для собственного базирования, такие как Корсики, Сукромля, Сергеевка и др. Зима – то суровая.

В сжигаемых населённых пунктах местных жителей или расстреливали, или угоняли. А на хуторе Лузганки более 50 человек загнали в колхозный сарай и сожгли заживо. На этом месте сейчас стоит обелиск в память погибшим.

Если в районе какого – нибудь населённого пункта был убит хоть один фашист, село сжигалось, и первые попавшиеся десять жителей превращались в заложников и расстреливались.

…Нагрянувший в село Сукромля карательный отряд застал в селе двоих партизан. В лес они уходили через усадьбу колхозницы Елены Бруевой – матери двоих девочек. Немцы заметили… Елену Ефимовну подвели к колодцу, расстреляли, и труп бросили в колодец.

Выход в лес из населённого пункта за определённую черту был запрещён. А как крестьянин мог существовать без леса? Там дрова, грибы, ягоды, лыко для лаптей и верёвок, веники для бани и пр.

Каждый застигнутый в лесу мужчина или подросток расстреливался на месте. Женщину приводили в комендатуру. Её оцепляли дети, староста доказывал, что это жительница села. Чаще прощали. Но давали 25—30 ударов шомполом, при детях.

Если узнавали, что кто – то из семьи в партизанском отряде, дом сжигали, а всю семью, включая детей, расстреливали. Такая участь постигла и семью моего учителя Ковалёва Александва Харитоновича. Перед войной он окончил 10 классов. В армию по молодости призван не был. Оказался в партизанском отряде. Родителей расстреляли. Дом сожгли. Маленькая сестра Нина играла с соседскими детьми. Её спрятали женщины. Осталась жива. Сейчас Нина – доктор физико – математических наук.

У села Сосновка стояла колхозная ветряная мельница, принадлежащая когда —то «кулаку». В селе во время оккупации появилась дочь этого «кулака». Очевидно, она донесла немцам, что старик – мельник молол зерно партизанам, а его жена пекла им хлеб. Мельника с женой немцы повесили на крыле ветряной мельницы.

Сброшенные на помощь партизанам десантники парашютисты- москвичи поинтересовались, есть ли в селе предатели. Кто-то им указал на дочь бывшего хозяина мельницы (в селе поговаривали, что это сделал сын повешенной жены мельника Горбунов Василий Иванович. И хоть он сам был партизаном, сам расправляться с предательницей не стал).

Придя в дом вечером десантники застали за ужином дочь, зятя, и саму возможную предательницу. Все трое были расстреляны прямо за столом.

Из – за мужа – партизана, оказавшегося в окружении, была арестована моя тётя Горбунова Александра Захаровна. При аресте стали спрашивать где муж. Она ответила, что ушёл на фронт. Стали обыскивать, и в карманах мужского пиджака, в который она была одета, нашли записку, в которой было написано: «Горбунов, парабеллум передай Свиридкину». А Свиридкин был председателем райисполкома, который позже погиб в схватке с немцами у хутора Мостицкое.

Тётю увели. Все родственники вокруг села по кустам и оврагам искали её труп. Не нашли.

А через несколько дней к нам в дом вечером пришёл полицай Иван Седов. Он сказал, что тётя жива, и находится в тюрьме в городе Рославль. Он конвоировал с другими полицаями туда арестованных, видел её там, умудрился дать ей хлеба. Оказываясь в тюрьме, это он делал неоднократно. Что тоже учёл суд приего осуждении после войны.

Вообще в нашем большом селе в 300 домов было два полицая. Два Ивана. Седов и Фомченков. Оба 1926 года рождения, в начале войны не призывались по молодости. В оккупации нейтральным оказаться было невозможно. Уйти к партизанам – немцы расстреляют семью и сожгут дом. Пойти в полицию – расстреляют партизаны. Сидеть дома – выловят немцы и угонят в рабство в Германию. Иваны из трёх зол выбрали меньшее (по их мнению) и пошли в полицию.

Но вели себя по – разному. Фомченков быстро вошёл в роль помощника фашистов. Если он, бывало, идёт по одной стороне улицы, мы, пацаны перебегали на другую сторону, так как при встрече он обязательно даст подзатыльник. Просто так, для своего удовольствия и возвышения.

Седов же со своей винтовкой приходил на Хомяково болото у деревни. Подростки приноили ящик патронов, уворованный у власовцев, и пол дня палили из его винтовки. Начальник полиции сажал пропадавшего Ивана Седова под арест в деревенскую баню, а подростки через окошечко носили ему скудную еду, а иногда и самогонку. Самогонку одна женщина гнала. Она сильно нас ругала.

За время оккупации народ сильно обносился. Одежда обтрепалась. Холсты, которые раньше ткали женщины, ткать было не из чего, так как лён не сеялся, пахать было нечем и не на чем. Весь скот немцами был угнан.

…За самогонку у власовцев обменивали обмундирование, одеяла, палатки – всё, мз чего можно было пошить детям одежду. Немцы крамолу усекли. Комендант издал приказ: «Самогонку не гнать». За несоблюдение приказа – расстрел. А приказы немцы всегда исполняли чётко. В результате, за самогоноварение пять женщин в селе были расстреляны.

А тётя Александра случайно осталась жива. Рославль – крупныйузел железных и шоссейных дорог. Немцы обороняли его до последней возможности. Постоянно укрепляли.

О военной обстановке в районе Рославля осенью 1941 года я случайно узнал от участницы тех событий, ветерана Великой Отечественной войны Софьи Владимировны Афанасьевой при невесёлых обстоятельствах, много лет спустя.

В 90-е годы 20-го столетия , когда наша страна была на пике разрухи, в магазине военторга военного городка Трудовая в очереди за продуктами произошла словесная перепалка. Молодая женщина возмущалась – почему участникам Великой Отечественной войны всё вне очереди, война же давно прошла! Присутствовшая при этом Софья Владимировна молодой особе сказала:

– Что такое бомбёжки, артобстрелы, окопы, свист пуль, грязь и копоть ты, наверное, не поймёшь. А скажи, ты снегом подмывалась?

Молодая:

– Шутите. С какого пятерика (с какой стати – прим. ред.)

Софья Владимировна:

Афанасьева Софья Владимировна

– А ты попробуй, как это не раз я делала на войне. Поймёшь многое. В том числе и то, почему нам продукты вне очереди.

…Софье Владимировне давно уже за 90. Перед войной, будучи замужем за военным, они с мужем находились в Прибалтике. В первые дни войны муж Софьи Владимировны погиб и она ПЕШКОМ пришла в родной город Вязники Владимирской области. Будучи медсестрой, Софья Владимировна обратилась в военкомат и была призвана в действующую армию. К моменту описываемых событий госпиталь, где служила Софья Владимировна находился в посёлке Кириллы западном пригороде Рославля.

Мы подружились с Софьей Владимировной и много времени провели в беседах о войне, моей малой Родине Рославле и вообще о жизни и о людях.

В сентябре 1943 года на совершенствование укреплений выгоняли заключённых из тюрьмы. С работ колонну заключённых конвоировали по обочине дороги.

Немцы уже спешно отступали. По шоссе машины двигались сплошным потоком. Погода сухая. Пыль, смрад. Едущим на машинах было плевать, кого там конвоируют фельджандармы. Тётя с женой нашего участкового милиционера Петра Сидоровича Жукова умудрились проскочить между машинами на другую сторону шоссе. Оказались в чистом поле. Залегли в какой-то промоине. Пролежали до ночи, а ночью ушли. Немцы и полицаи колонну заключённых загнали в тюрьму, а тюрьму ПОДОРВАЛИ…

Вот так две наши женщины остались живыми.

Но довоенный участковый милиционер Жуков был в районе человек известный. И его семью многие прихвостни полицаев хорошо знали. Поэтому его сына – подростка Виктора вслед за матерью арестовали и расстреляли.